ОНА: прекрасно...

Олег Шмырин "Я, МАРТИН, И ТЫ, ЭЛЬЗА". девятый образец

Рэймонд внимательно прожевал перченую конфету, которую ему подстроил Джек, тщательно скрыл зевок, торжествующе выплюнул и сумрачно покосился в мою сторону. "Ты не вдумчив, друг мой", - читалось в его укоризненном взоре. Рэймонд владел потомственным изяществом, хотя его сентиментальный снобизм действовал на мои мозолистые нервы подобно специальному пластырю. Рэймонд был черный дог, его папа был черный дог, и бабушка, и вся избалованная родня. От вязки к вязке они передавали друг другу, будто олимпийский факел, ангельские повадки и безупречное реноме, чего мне отчаянно недоставало для того, чтобы оказаться в числе приглашенных на бомонд шестикрылых. Бесспорно, вся эта мизансцена выглядела бы менее импозантной, если бы Рэймонд не обосновался у тебя в ногах, подобно стражу, стерегущему боязливую душу.              
                                                                                                                                                                      Ведь ты, Эльза, неподражаема, даже когда снишься и тем более когда спишь: ты бледна как сумеречное недомогание и указываешь рукою на Ближний Восток. До моего благородия ты никогда не снисходила, а если бы и снизошла, то жестоко поплатилась бы. Правда, я отметил у тебя незначительный изъян: этот изъян был отверстием в твоем лбу, размером с профиль Виктории на пенсовой монетке. Рядом с твоей головой утвердился лакированный мужской ботинок. изготовленный фирмой "Куртц и Диккенс", стоимостью в мой полугодовалый бюджет (каждый). Над ботинком высилась отутюженная брючина. в которой, скорее всего прописалась нога владельца ботинка; поскольку сам владелец выглядел слишком довольным и держался за остывший парабеллум.              
Из ствола тянуло сквозняками и пилюлями, и я, опасаясь простудиться, вынул носовой платок, однако сморкаться не стал. Мне просто не сморкалось в этот чудный вечер. На хуторе такие не редкость.

Кирилл Семкин Она любила трахаться в детстве, я жил с ней по соседству. Когда снег забивался в ее дырочки для шнурков, она ставила свои ботиночки у моей двери. Это я ее приучил, я уверен, что только мужчина должен ухаживать за обувью. Hаш с ней дом всегда полон шума, гама и прочих резиновых звуков, которые порождаются нашей нищей цивилизацией. Очень иногда интересно получается! Сидишь, слушаешь, и вдруг заходит ОHА; прекрасно... Искусство должно быть вписано в прямоугольный равнобедренный треугольник, только тогда оно приобретает свою остроту и прямолинейность. Творец обязательно находит свой треугольник, иначе он не становится творцом. Так просто пустышка. Искусство в треугольнике. Обрезанное искусство... Цинично? Возможно... Я знал одного писателя. Он всегда говорил, что наивысшего наслажденья не бывает. В чем-то он был прав. В чем? Как-то раз к ней пришли в гости. Я сидел у себя и наблюдал маленького муравейчика в спичечном коробке. Его переживанья о свободе становились моими переживаньями и страданьями. Липкие обои моей комнаты были похожи на прямоугольные картонные стенки коробка . Как все в нашей жизни соотносимо! Из-за стены раздался вопль. Глупцы! Они не могут отличить вторичное от первичного! Белое от красного! Зло от простого сарказма! Глупцы! Мысли будоражили... Сейчас или никогда! Я оглянулся, пытаясь найти то, что могло бы подбодрить меня, но кроме рыжего муравейчика не увидел ничего. Все не так уж плохо. Я метнулся туда, где еще утром была кухня. Выдвижной ящик - вилки, ложки; HОЖ! Поговаривают, что Лазарь Каганович боялся холодного оружья. Мне это просто не понятно. Мне металл дает силу или власть, как Вам будет удобно. Около двери я остановился и прислушался. Hеприятель не ждал моего наступленья. Распахнув дверь, я ужаснулся. Моя муза лежала на полу, а вокруг летали коршуны! О Боже! Какая же это была мука смотреть на это. Ее затуманенный взгляд мог сказать мне о чем угодно. Об остальном я говорить не буду, так как это неинтересно. Поверьте мне. Я кое-что понимаю... Когда я шел обратно к себе в комнату, около двери стояли ее ботиночки...

еще далше остановиться и вверх | как быть