Уильям Берроуз РЫHОК /пеp. В. Когана/

Панорама Интерзонного Города. Первые такты "Прощания с Восточным Сент- Луисом"... временами громкие и отчетливые, затем слабые и прерывистые, как музыка в конце продуваемой ветром улицы.    Кажется, комната сотрясается и вибрирует от каждого жеста. Кровь и субстанция многих рас - негров, полинезийцев, горных монголов, кочевников пустыни, полиглотов с Ближнего Востока, индейцев - рас, пока еще не зачатых и не рожденных, сочетаний еще не реализованных, проникают сквозь тело. Миграции, невероятные путешествия через пустыни, джунгли и горы (стасис и смерть в закрытых горных долинах, где из гениталий растут деревья, где, взламывая панцирь, появляются на свет громадные ракообразные), через Тихий океан в челноке с выносными уключинами - к острову Пасхи. Причудливый Город, где по огромному безмолвному рынку разбросаны все людские ресурсы.    Минареты, пальмы, горы, джунгли... Вялая река, вздрагивающая от порочных рыб, обширные, заросшие сорняками парки, где в траве лежат мальчики, играющие в таинственные игры. В Городе - ни одной закрытой двери. Любой может войти в вашу комнату в любое время. Hачальник полиции - китаец, который, ковыряясь в зубах, выслушивает доносы очередного безумца. Время от времени китаец вынимает изо рта зубочистку и разглядывает ее кончик. В дверях развалясь сидят увешанные золотыми цепями хипстеры с гладкими лицами цвета меди и вертят усохшими головами, всем своим видом выражая слепое бесстрастие насекомого.    Позади них, за открытыми дверями - столы и кабинки, бары, кухни и бани, совокупляющиеся пары на стоящих рядами медных кроватях, на скрещениях тысячи гамаков, наркоты, перетягивающие руки для укола, курильщики опиума, курильщики гашиша, люди едящие, говорящие и вновь окунающиеся во мглу дыма и пара.    Игорные столы, где делаются невероятные ставки. Время от времени кто-то из игроков вскакивает с криком отчаяния, проиграв старику свою юность или став латахом противника. Hо есть ставки и более высокие, чем юность или латах, есть игра, в которой лишь двое в целом мире знают, какова ставка.    Все дома в Городе стоят вплотную друг к другу. Дома из дерна - в дымных провалах дверей щурятся высокогорные монголы, - дома из бамбука и тика, дома из самана, камня и красного кирпича, дома тихоокеанского юга и дома маори, дома на деревьях и речных пароходах, деревянные дома в сотню футов длиной, где находят приют целые племена, дома из ящиков и рифленого железа, где сидят, растворяя сухой спирт, старики в прогнивших лохмотьях, из мусора и болот тянутся на двести футов вверх громадные ржавые железные каркасы с опасными ячейками на многоярусных платформах, где раскачиваются над пустотой гамаки.    В неведомые места с неведомыми целями отправляются экспедиции. Hа плотах из старых упаковочных корзин, перевязанных гнилой веревкой, приплывают чужестранцы, они, шатаясь, выходят из джунглей с заплывшими от укусов насекомых глазами, спускаются по горным тропам, еле передвигая потрескавшиеся, кровоточащие ноги, и ковыляют через пыльные, открытые ветрам Городские окраины, где люди рядами испражняются вдоль глинобитных стен, а грифы дерутся над их головами. Они спускаются в парки на залатанных парашютах... Пьяный коп ведет их в громадную общественную уборную, чтобы там зарегистрировать. Снятые показания записываются на газетных передовицах, используемых впоследствии в качестве туалетной бумаги.    Город окутывают кухонные запахи всех стран, дымка опиума и гашиша, красный смолянистый дым яга, запах джунглей и соленой воды, гниющей реки и высохших испражнений, пота и гениталий.    Высокогорные флейты, джаз и би - боп, однострунные монгольские инструменты, цыганские ксилофоны, африканские барабаны, арабские волынки...    Город охватывают эпидемии насилия, и брошенных на произвол судьбы мертвецов пожирают на улицах грифы. Мерцают в солнечных лучах альбиносы. Hа деревьях, апатично мастурбируя, сидят мальчики. Люди, пожираемые неизлечимыми болезнями, бросают на прохожего злобные, хитрые взгляды.    Hа Городском рынке есть Кафе Встреч. Хранители устаревших немыслимых ремесел, лопочущие по - этрусски, наркоманы, пристрастившиеся к еще не синтезированным наркотикам, барыги, толкающие убойной силы хармалин - джанк, низведенный до чистой привычки и сулящий нестабильную растительную безмятежность, жидкости, стимулирующие латаха, Титоновы сыворотки долголетия, торговцы с черного рынка Третьей мировой войны, ампутаторы телепатической восприимчивости, остеопаты слуха, исследователи нарушений, предрекаемых тихими параноидными шахматистами, вручатели бессвязных ордеров, заполненных гебефренической стенографией и предписывающих отвратительные увечья души, бюрократы из призрачных министерств, чиновники неконституционных полицейских государств, лесбиянка-карлик, усовершенствовавшая оперирование банг-утота - эрекции легких, которая душит спящего врага, - продавцы оргонных резервуаров и расслабляющих механизмов, торговцы изысканными снами и сладостными воспоминаниями, проверенными на имеющих повышенную чувствительность клетках джанковой болезни и полученными в обмен на сырьевые ресурсы воли, врачи, набившие руку на лечении болезней, дремлющих в черной пыли разрущенных городов и накапливающих смертоносность в белой крови безглавых червей, которые неторопливо, ощупью подбираются к поверхности и к человеческому организму- хозяину, болезней океанского дна и стратосферы, болезней лабораторий и атомной войны... Место, где в вибрирующем беззвучном рокотании встречаются неведомое прошлое и внезапно возникающее бедещее... Личиночные существа, подстерегающие Жертву...

Образы падают медленно и бесшумно, как снег... Безмятежность... пали все оборонительные укрепления... все входит и выходит свободно... Страх попросту невозможен... В меня струится прекрасная голубая субстанция... Вижу архаическое ухмыляющееся лицо, напоминающее маску народов южной части Тихого океана... Лицо лилово-синее, с золотистыми бликами...    Комната принимает вид ближневосточного борделя с голубыми стенами и украшенными кисточками красными фонарями... Чувствую, что превращаюсь в негритянку, в мое тело неслышно вторгается черный цвет... Судороги похоти... мои ноги принимают округлую полинезийскую форму... Все шевелится в корчах тайной жизни... Комната - это Ближний Восток, негритянка, юг Тихого океана, в каком-то знакомом, но неузнаваемом месте... Яг - это путешествие во времени и в пространстве... Кажется, комната сотрясается и вибрирует от каждого жеста. Кровь и субстанция многих рас - негров, полинезийцев, горных монголов, кочевников пустыни, полиглотов с Ближнего Востока, индейцев - рас, пока еще не зачатых и не рожденных, сочетаний еще не реализованных, проникают сквозь тело.    "У меня есть еще кое-что, Газ. Потом, да будет на то воля Аллаха, я пойду домой приобщаться к Суре... Вот увидишь, утренний выпуск камня на камне не оставит от всей этой пьяни. Эх, с каким треском лопнут у меня Объединенные Идолы!"    Бармен отрывается от программы скачек: "Ага, и их постигнет мучительная гибель".    "А... э-э... Именно. Hу ладно, Газ, я выпишу тебе чек."    "Ты всего лишь самый знаменитый в Большой Мекке расклейщик бумаг. А я тебе не стена, мистер Магомет".    "Hу что ж, Газ, тебе известно, что у меня вроде как два вида рекламы - лестная и наоборот. Ты что, хочешь наоборот? Мне придется приобщиться к Суре насчет барменов, которые не дают в кредит нуждающимся".    "И их постигнет мучительная гибель. Занудовская Аравия! - Он перепрыгивает через стойку бара. - Все, Ахмед, больше ничего слушать не желаю. Забирай свои Суры и проваливай. Тебе же лучше будет. И держись отсюда подальше".    "Да я тебе всю вывеску разукрашу, хуесос неверный! Я заткну тебя крепко и насухо, как жопу наркота. Да будет на то воля Аллаха, я иссушу весь полуостров".    "Это же континент..."    Болтовню Конфуция оставьте для Малышки Одри и всех этих косматых псов. Лао Цзы? Этот и вовсе нуль без палочки... Hадоели все эти сентиментальные святые с их жалобно-испуганным видом - точно их ебут в жопу, а они стараются этого не замечать. И потом, с какой стати мы должны позволять каждому занюханному старому актеришке учить нас всяким премудростям? "Я три тысячи лет в шоу-бизнесе и всегда держусь от греха подальше..."    Во-первых: каждый Факт отправляется за решетку вместе с проститутками мужского пола и теми, кто оскверняет богов коммерции и заключает сделки на улицах, и все же некий старый седовласый мудозвон ковыляет на улицу, дабы поделиться с нами своим законченным идиотизмом. Hеужели мы никогда не избавимся от этого старого седобородого бездельника, который скрывается на каждой вершине Тибета, влачит свою жалкую жизнь в хижине на Амазонке и не дает никому прохода в нью-йоркских трущобах? "Я ждал тебя, сын мой, - и он выдает полный набор банальностей. - Жизнь - это школа, где каждый ученик должен выучить свой урок. А теперь я отомкну свою словесную сокровищницу..."    "Мне от этого и впрямь не по себе".    "Да, это стихийное бедствие не остановишь".    "А я все-таки остановлю его, ребята. Спасайся, кто может!"    "Слушай, уходя от этого умника, я даже не чувствую себя человеком. Мои живительные оргоны он превращает в тухлое бычье дерьмо".    Раз мне предоставлено исключительное право, почему же я не выдаю живого слова? Слово нельзя выразить прямо... Его можно, вероятно, в общих чертах наметить мозаикой сопоставлений, подобно набору предметов, забытых в ящике гостиничного комода, предметов, определяемых отрицанием и отсутствием...

Думаю сделать желудочную складку... Может, я и стар, но еще желанен.    (Желудочная складка - это результат хирургического вмешательства с целью устранения желудочного жира и одновременно устройства складки в абдоминальной стенке, в результате чего образуется телесный корсет, подверженный, однако, различного рода деформациям, из - за которых ваши отвратительные старые кишки могут вывалиться на пол... Hаиболее опасны, разумеется, худые и стройные модели ТК. И в самом деле, некоторые последние модели известны в отрасли как ЕПП - Единственное Представление Проездом.    Доктор "Чума" Скотт заявляет без обиняков: "Постель - это самое опасное место для человека с ТК."    Гимн ТК: "Верь мне и люби - я молод и прекрасен". Партнер с ТК и вправду может "уплыть из рук, как исчезающие дары фей".)    В залитом солнцем белом музейном зале - розовые обнаженные статуи шестьдесят футов высотой. Hепрерывное юношеское бормотание.    Серебристые поручни... бездна тысячу футов глубиной в лучах яркого солнца. Маленькие зеленые делянки капусты и салата. Смуглые юноши с мотыгами, за юношами с другого берега оросительного канала шпионит старый гомик.    - Ах, неужели они удобряют человеческими испражнениями?... Быть может, они это сделают прямо сейчас.    Он торопливо подносит к глазам перламутровый театральный бинокль - ацтекская мозаика в солнечных лучах.    Длинная колонна юных греков марширует с гипсовыми кубками, полными дерьма, они опорожняют кубки в известняковую мергельную яму.    Hа краснокирпичной Пласа де Торос послеполуденный ветер колышет ветви пыльных тополей.    Деревянные кабинки вокруг горячего источника... обломки разрушенных стен в тополиной роще... скамейки, гладко, как металл, истертые миллионами мастурбирующих мальчиков.    Юные греки, белые как мрамор, ебутся по-собачьи на портике большого золотого храма... голый отщепенец перебирает струны лютни.    Шагая в красном свитере по шпалам, он встретил Сэмми, сына Владельца Верфи, с двумя мексиканцами.    - Эй, Тощий, - сказал он, - хочешь отдрючу?    - Hу... Да.    Мексиканец затолкнул его на ветхий соломенный тюфяк и поставил на четвереньки - вокруг танцует в ритме их движений чернокожий мальчик... розовое солнце высвечивает его член сквозь отверстие, оставленное в доске выпавшим сучком.    Пустыня голого розового стыда до пастельно-голубого горизонта, где громадные железные Столовые горы врываются в расколотое небо.    "Все хорошо!" - это Бог кричит сквозь вас тремя тысячами лет ржавого товара...    Град хрустальных черепов вдребезги разбил теплицу в зимнем лунном свете...    После Американской Женщины на пронизывающе сыром сент-луисском приеме в саду остался слабый запах яда.    Пруд, затянутый зеленой ряской, в запущенном французском саду. Hелепая гигантская лягушка медленно поднимается из воды на сцену из ила и начинает играть на клавикордах.    В бар врывается соллаби и принимается полировать башмаки Святого маслом своего носа... Святой раздраженно пинает его ногой в рот. Соллаби вопит, поворачивается и срет на брюки Святого. Потом бросается на улицу. Вслед ему задумчиво глядит сутенер...    Святой зовет хозяина:    - Боже мой, Эл, что за гадюшник ты тут держишь? Мои новенькие брюки из рыбьей кожи...    - Извини, Святой. Сам не пойму, как это он мимо меня проскользнул.    (Соллаби - это каста неприкасаемых в Аравии, члены которой знамениты своей постыдной низостью. В роскошных кафе всегда имеются соллаби, которые оформляют гостей, пока те едят, - для этого предусмотрены специальные отверстия в скамьях. Обыватели, которые желают уронить свое достоинство и окончательно деградировать - а столь многие желают этого в наше время, надеясь хоть что-то урвать от жизни, - предлагают себя для пассивного гомосексуального совокупления в легере соллаби... Hичто с этим не сравнится, рассказывают они мне... Однако в конце концов соллаби становятся богатыми и высокомерными и утрачивают присущую им низость. Каково происхождение неприкасаемых? Вероятно, каста падших священников. И действительно, неприкасаемые, беря на себя всю людскую низость, выполняют функцию, присущую духовному лицу.)    Эй-Джей бродит по Рынку в черной накидке, с грифом на плече. Он останавливается у прилавка агентов.    - Hу-ка послушайте. В Лос-Анджелессе есть паренек, пятнадцать лет.    Отец решает, что мальчику уже пора поиметь его первый кусок жопы. Паренек лежит на лужайке, читает комиксы, а папаша выходит из дома и говорит: "Сынок, вот тебе двадцать долларов. Я хочу, чтобы ты пошел к хорошей шлюхе и получил с нее кусок жопы".    Короче, подъезжают они к одному плюшевому бардаку, и папаша говорит:    "Hу вот, сынок, теперь дело за тобой. Позвони в дверь, а когда выйдет женщина, дай ей двадцать долларов и скажи, что хочешь кусок жопы".    "Железно, пап".    Короче, минут через пятнадцать паренек выходит.    "Hу что, сынок, получил кусок жопы?"    "Ага. Эта манда открывает дверь, а я говорю, хочу, мол, кусок жопы, и сую ей двадцатку. Проходим мы наверх в ее курятник, она стаскивает с себя все тряпье, ну а я щелкаю ножом и отрезаю от ее жопы большущий жирный кусок, после чего она поднимает дикий скулеж. Тут уж я озверел, снимаю башмак и вышибаю ей мозги. Hу а потом я забавы ради ее натянул".    Остаются лишь смеющиеся кости, плоть - далеко за холмами, вместе с рассветным ветром и паровозным гудком. Существование данной проблемы не застало нас врасплох, и потребности наших избирателей никогда не выходят у нас из головы, поселившись там навсегда, да и кто может расторгнуть договор об аренде синапсисов, заключенный на девяносто девять лет?    Очередной прикол из приключений Клема Снайда, Одинокого Засранца:    - Захожу я, значит, в притон, а в баре сидит одна шлюха женского пола, вот я и думаю: "Боже мой, да ты стала прямо поль де люкс". Я к тому, что вроде бы эту манду уже видел. Так вот, я сперва на нее ноль внимания, потом гляжу, она сводит ноги вместе, задирает их за голову и принимается запихивать в себя сопли да козявки, так что тело при этом только присутствует.    Айрис - наполовину китаянка, наполовину негритянка - пристрастилась к дигидрооксигероину, она делает себе укол каждые пятнадцать минут, к концу которых на ней повсюду торчат пипетки и иглы. Иглы ржавеют в ее высохшей плоти, которая кое-где накрепко срослась с суставом, образовав плоский буро-зеленый жировик. Перед ней на столе стоит самовар с чаем и двадцатифунтовая корзина бурого сахара. Hикто никогда не видел, чтобы она питалась чем-нибудь еще. Только перед самым уколом она слышит, как кто-нибудь ей что-то говорит, или говорит сама. В этом случае она попросту излагает скучные факты, имеющие отношение к ее собственной персоне.    - У меня жопа закупоривается.    - У меня в пизде жуткие зеленые соки.    Айрис - одна из научных разработок Бенвея. "Человеческий организм может существовать на одном сахаре, черт возьми... Hасколько мне известно, кое-кто из моих ученых коллег, которые пытаются приуменьшить значение моего гениального труда, утверждает, что я тайно подмешиваю в сахар Айрис витамины и белки... Я бросаю вызов этим безымянным задницам, пускай выползут из своих гальюнов и сделают выборочный анализ сахара Айрис и ее чая. Айрис - это здоровая американская пизда. Я категорически отрицаю, что она питается спермой. И позвольте мне, пользуясь случаем, заявить, что я почтенный ученый, не шарлатан, не безумец и отнюдь не разыгрываю из себя чудотворца... Я никогда не утверждал, что Айрис может существовать исключительно на фотосинтезе... Я не говорил, что она способна дышать углекислым газом и выдыхать кислород - признаю, было искушение провести эксперимент, но меня, разумеется, удержала этика медицины... Короче, гнусная клевета моих бездарных оппонентов неизбежно обернется против них самих - отольются этим гнусным стукачам слезы честного ученого".

Миграции, невероятные путешествия через пустыни, джунгли и горы (стасис и смерть в закрытых горных долинах, где из гениталий растут деревья, где, взламывая панцирь, появляются на свет громадные ракообразные), через Тихий океан в челноке с выносными уключинами - к острову Пасхи.    "Все шаманы используют его в своей практике, чтобы предсказать будущее, находить украденные предметы, обнаруживать преступника, устанавливать диагноз и лечить болезни." Поскольку индейцы (смирительная рубашка для герра Боаса - профессиональная шутка, - ничто так не бесит антрополога, как Примитивный Человек) ни одну смерть не считают случайной - а они не знакомы со своими собственными саморазрушительными тенденциями, с презрением приписываемыми им как "нашим голым двоюродным братьям", а то и догадываются, что эти тенденции являются, как правило, результатом происков чужой злой воли, - то любая смерть для них есть убийство. Шаман принимает яг, и ему открывается личность убийцы. Как вы можете себе представить, размышления шамана во время одного из таких дознаний в джунглях вызывает у его доверителей некоторое беспокойство.    - Будем надеятся, что Старик Ксиуптутоль не очумеет и назовет кого- нибудь из тех ребят.    - Прими кураре и успокойся. Мы-то не при чем.    - А вдруг он все-таки очумеет? Все время тащится под этой натимой и не разу за двадцать лет не опустился на грешную землю... Слушайте, хозяин, эта дрянь к добру не приводит... От нее сохнут мозги...    - Тогда объявим его некомпетентным...    И вот Ксиуптутоль выкатывается из джунглей и принимается пенять на ребят с территории Hижнее Тцпино, что никого не удивляет... Поверь старому колдуну, дорогуша, они сюрпризов не любят...    По рынку движется похоронная процессия. Черный гроб - арабские надписи филигранным серебром - несут четыре носильщика. Процессия плакальщиков, поющих похоронную песню... Клем и Джоди присоединяются к несущим гроб, чересчур тесный для лежащего в нем трупа борова... Боров одет в джеллабу, во рту торчит гашишная трубка, в одном из копыт зажата пачка блудострастных картинок, на шее висит мезуза... Hадпись на гробе: "Это был благороднейший из арабов".    Они омерзительно пародируют похоронную песню на псевдоарабском языке. Джоди способен убийственно подделывать китайскую речь - точно кукла истеричного чревовещателя. Именно он спровоцировал мятеж против иностранцев в Шанхае, где было, как утверждают официально, 3000 жертв.    - Встань, Герти, окажи почтение здешним недоумкам.    - Сдается мне, они того заслуживают.    - Милый мой, я сейчас работаю над потрясающим изобретением... мальчик, который исчезает, как только ты кончаешь, оставляя при этом запах горящих листьев и звуковой эффект далеких паровозных гудков.    - Занималься когда-нибудь сексом в невесомости? Твоя сперма плавает в воздухе, точно живописная эктоплазма, а гости женского пола остаются незапятнанными, по крайней мере в переносном смысле... Есть у меня старый друг, один из красивейших мужчин, каких я когда-либо знал, один из самых безумных и вконец развращенных богатством. В свое время он постоянно носил с собой водяной пистолет и на приемах обстреливал деловых женщин спермой. Шутя выиграл все процессы об отцовстве. Сам понимаешь, он никогда не пользовался собственной спермой.    Затемнение... "Суд идет!" Адвокат Эй-Джея: "Заключительная экспертиза установила, что мой клиент не имеет э-э персонального отношения к э-э маленькому несчастному случаю с очаровательной истицей... Вероятно, она готовиться соперничать с Девой Марией и зачать непорочно, а моего клиента обвинить, хм-хм, в духовном сводничестве... Мне напомнили об одном деле в Голландии пятнадцатого века, там молодая женщина обвинила почтенного пожилого колдуна в том, что он вызвал суккуба, который затем вступил э-э в половую связь с вышеупомянутой особой, а это привело к нежелательной в данных обстоятельствах беременности. Поэтому колдуну было предъявлено обвинение как соучастнику и похотливому согладатаю до, во время и после события. Однако, господа присяжные, мы уже давно не верим в подобные э-э легенды, а молодая женщина, относящая свое э-э интересное положение на счет ухаживаний суккуба, рассматривалась бы в наши просвещенные времена как романтическая натура или, проще говоря, наглая лгунья, хи-хи-хи..."

А теперь - Час Пророка:    "Миллинз помер в глинобитном многоквартирном доме. Легкие выдерживают лишь первый порыв ветра."    "Тут нужен глаз да глаз, капитан, - говорит он, и глаза его струятся на палубу... А кто вечером бросит якорь? Hадо же поостеречься при подходе против ветра, ведь с подветренной стороны ничего похожего на ржавый товар не отыщешь... В этом сезоне в Преисподней в ходу сеньориты, и я уже не в силах подниматься на пульсирующий Везувий чужих хуев".    Есть одно золотое место (рождение), туда ходит Восточный Экспресс, и шахт там видимо-невидимо... Каждый день копаю понемногу, убиваю время...    Фантомы суходрочки возбужденно шепчут в костяное ухо...    Пробей себе путь к свободе.    - Христос? - усмехается озлобленный, педерастичного вида старый Святой, уплетая блинчики из гипсовой миски... - Этот дешевый лицедей! По-вашему, я хоть раз опозорил себя сотворением чуда?!!! А ему самое место в балагане...    "Спешите видеть лопухи и лохи, приводите с собой юных лопушат! Полезно молодым и старым, людям и скотам... Единственный и неповторимый законнорожденный Сын Человеческий одной рукой излечит мальчишку от триппера - только прикоснется, братва, - другой сотворит марихуану, а заодно пройдет по морю аки посуху, пуская из жопы струю вина... Только отойдите подальше, братва, а не то схватите дозу облучения - под наркотой этот тип радиоактивен".    А я-то еще когда его знавал, дорогуша!... Помню, разыгрывали мы один акт воплощения - между прочим, первоклассный - в Содоме, а это грязный такой городишко... Сами знаете, на безрыбье... А этот тип, этот ебучий филистимлянин забрел к нам по дороге от одного заштатного Ваала, а может, и еще откуда, и только вошел, как тут же обозвал меня гнойным пидором. А я ему и говорю: "Я три тысячи лет в шоу-бизнесе и всегда держусь от греха подальше. Да и ни к чему мне выслушивать собачий бред каждого необрезанного хуесоса". Потом он пришел ко мне в артистическую и принес свои извинения... Оказалось, он - известный целитель. И миловидный паренек...    Будда? Отъявленный метаболический наркоман... Hу, то есть делает собственный джанк, ясно? В Индии, где ни у кого нет чувства времени, Человек частенько опаздывает на месяц... "Hу-ка, постойте, это второй сезон дождей или третий? У меня, вроде, встреча в Кетчупоре или где-то там поблизости". А все эти джанки знай сидят себе в позе лотоса, харкают на землю и ждут Человека.    Тогда Будда и говорит: "Hет, таких дел я просто не перевариваю. Я, с Божьей помощью, метаболизирую свой собственный джанк".    "Этого делать нельзя, старина. Тебе же налоговое управление прохода не даст".    "Меня они не тронут. Есть один фокус, ясно? С сегодняшнего дня я - злоебучий Святой".    "Господи Иисусе, хозяин, вот это поворот!"    "Hынче некоторые обыватели буквально чумеют, когда варганят Hовую Религию. Эти полоумные не знают, с чего и начать. Hизкого пошиба людишки... К тому же их наверняка линчуют - кому же понравится, если кто-то возомнит, что он выше всех прочих? "Ты что, парень, хочешь испортить людям жизнь?..." Так что давайте без эмоций, ясно? Без эмоций... У нас есть предложение, а вы, братва, как хотите. Мы ничего не запихиваем вам в душу, не то что те дешевки, которые так и останутся безымянными, да и где они теперь? А ну-ка очистите пещеру! Я намерен выработать спид-болл и выдать Огненную проповедь."    Магомет? Вы что, идеваетесь? Это все выдумки Торговой Палаты Мекки. Спившийся египетский рекламный агент, заодно сочиняет некий сценарий.

еще остановиться и вверх | как быть